27/02/2025
— Лариса, ты с ума сошла? Что ты делаешь?!
Нина, её соседка и подруга, застыла в
дверях, разинув рот. В квартире творился настоящий хаос: мебель сдвинута к стенам, на полу газеты, в воздухе пахнет краской, а сама Лариса, в старом спортивном костюме и с банданой на голове, увлечённо водит валиком по стене.
— А что такого? — Лариса обернулась, убирая прядь волос со лба тыльной стороной ладони. — Давно хотела ремонт сделать.
— Но прямо сейчас? После всего, что случилось?
— А когда? — Лариса снова взялась за валик. — Когда ещё, если не сейчас? Знаешь, как в той песне — «я свободна, словно птица в небесах»!
Нина покачала головой. После того, как месяц назад Сергей ушёл к своей молоденькой бухгалтерше, Лариса две недели не выходила из дома. А теперь это.
— Ларис, может, не надо так резко? Ты бы отдохнула, подумала.
— Двадцать пять лет думала, Ниночка, — Лариса спустилась со стремянки. — Знаешь, что я поняла? Что всю жизнь жила не своей жизнью. Всё "как Серёже удобнее", "что Серёже понравится". А теперь — всё! Теперь будет так, как Я хочу!
Она обвела рукой комнату:
— Вот эти обои — помнишь, как я их выбирала? "Серёженька, тебе такой цвет нравится? А такой? А может, лучше в полосочку?" — она передразнила свой заискивающий тон. — А сама всегда мечтала о бирюзовом. Так вот — будет бирюзовый!
Нина присела на единственный свободный стул:
— А он знает?
— О чём? — Лариса фыркнула. — О том, что я затеяла ремонт в моей квартире? Нет, конечно. Он же теперь занят — строит любовь с этой своей, как её, Алёночкой.
Она произнесла имя разлучницы с таким презрением, что Нина поёжилась.
— Но ведь ты говорила он еще свои вещи даже не забрал?
— Вот именно! — Лариса просияла. – Придет - а я к этому времени все здесь изменю. Чтобы и следа не осталось от его присутствия в моей жизни.
Она подошла к окну, за которым догорал летний вечер:
— Знаешь, Нин. Я ведь сначала думала — всё, конец. Как же я без него? Двадцать пять лет вместе, вся жизнь на него настроена. А потом вдруг поняла — а что он мне дал, кроме унижения? Вечно недоволен, вечно его что-то не устраивает.
Нина молчала. А что тут скажешь? Она-то давно видела, что Сергей относится к жене как к прислуге. Но разве Лариса слушала? Всё оправдывала его — устал, на работе проблемы, характер такой.
— А теперь, — продолжала Лариса, — я словно проснулась. И знаешь что? Я даже благодарна этой Алёночке! Она меня как будто от наваждения избавила.
Она вернулась к стене:
— Так что не переживай. Я не сошла с ума. Наоборот — впервые за много лет начала жить.
Всю следующую неделю в квартире кипела работа. Лариса будто пыталась наверстать упущенное за все годы брака. Она не просто красила стены — она меняла свою жизнь, слой за слоем, как краску на стенах.
Старый диван, который Сергей так любил, отправился на помойку. Вместо него появился уютный бирюзовый диванчик — именно такой, о каком Лариса всегда мечтала.
Тяжёлые коричневые шторы ("Зачем нам эти финтифлюшки? Главное — чтобы свет не пропускали!") уступили место легким занавескам цвета морской волны.
А его вещи. Все эти костюмы, рубашки, галстуки — всё то, что он собирался забрать — она аккуратно сложила в большие мусорные пакеты. Каждая вещь отзывалась болью в сердце, но Лариса упрямо продолжала работу.
— Вот здесь он любил сидеть и смотреть телевизор. А тут всегда стояли его ботинки. А это его любимая кружка. — она методично избавлялась от предметов, которые напоминали о нём. Словно вычёркивала его из своей жизни, страницу за страницей.
Когда в назначенный день раздался звонок в дверь, квартира было полностью преображена. Светлая, просторная, с нотками бирюзы в деталях — она словно дышала свежестью и новой жизнью.
Лариса открыла дверь. На пороге стоял Сергей — такой знакомый и такой чужой. Рядом с ним — молоденькая блондинка, та самая Алёночка.
— Привет, — буркнул он. — Мы за вещами.
Лариса посторонилась, пропуская их. С удовольствием наблюдала, как вытягивается его лицо, как расширяются глаза.
— Что здесь произошло? — он оглядывался по сторонам, не узнавая квартиру, в которой прожил четверть века.
— Ремонт, — спокойно ответила Лариса. — Давно пора было.
— Но где мои вещи?
— А, — она махнула рукой в сторону лестничной клетки. — Там, в пакетах. Я всё сложила, можете забирать.
Алёночка скривила губки:
— Как это — в пакетах? Сергей, ты говорил, у тебя тут брендовые костюмы, дорогие вещи.
— Вот именно! — взорвался он. — Ты что себе позволяешь? Это же костюмы от...
— От кого они — меня не интересует, — перебила Лариса. — Я их аккуратно сложила, можете проверить. А где хранить — это уже ваши проблемы.
— Но как ты могла, — он осёкся, глядя на бывшую жену. Что-то в её взгляде его остановило. Что-то новое, незнакомое — сила, уверенность, спокойное достоинство.
— Я многое могу, Серёжа, — она улыбнулась. — Просто ты этого никогда не замечал. А теперь — извините, у меня ещё дела.
Она прошла мимо них к двери:
Уж с лестницы она услышала возмущённый голос Алёночки:
— Милый, но как же так? Это же твои вещи!
— Бывают в жизни огорчения, — пропела Лариса себе под нос и закрыла дверь.
Был прекрасный весенний день. Солнце светило так ярко, словно тоже радовалось её освобождению. Лариса глубоко вдохнула — и вдруг поняла, что улыбается.
Вечером прибежала Нина:
— Ну как?
Лариса разлила по чашкам ароматный чай:
— Знаешь, а я думала, будет больнее. Думала — увижу его и опять сердце защемит. А оказалось — ничего. Пустота. Будто и не было этих двадцати пяти лет.
— А он что?
— А что он, — Лариса усмехнулась. — Возмущался, конечно. Особенно его юная пассия негодовала — как это так, костюмы в пакетах! Но знаешь, что самое интересное? Я смотрела на них и думала — господи, и это чучело я считала любовью всей жизни? Этого самовлюблённого индюка, который даже в такой момент думает только о своих тряпках?
Она отхлебнула чай:
— Как в той присказке — "не было бы счастья, да несчастье помогло". Если бы не эта его измена, я бы так и жила — как тень, как приложение к "великому мужчине". А теперь, — она обвела взглядом обновлённую комнату. — Теперь я наконец-то живу для себя.
— И как оно? — улыбнулась Нина.
— Знаешь, — Лариса задумалась, — я вдруг поняла, что могу всё. Вот просто всё, что захочу! Хочу — крашу стены в бирюзовый. Хочу — записываюсь на танцы. Кстати, — она хитро прищурилась, — я записалась! А еще на курсы кондитеров.
— Да ладно! — Нина чуть не поперхнулась чаем. — Ты же говорила — ни за что, это не в моём возрасте.
— А теперь решила — почему бы и нет? Мне пятьдесят три, а не сто три. Жизнь только начинается!
Она подошла к окну. В отражении стекла увидела себя — похудевшую, помолодевшую, с блеском в глазах.
— Знаешь, что я поняла, Нин? Что счастье — оно не в том, чтобы быть при ком-то. Оно в том, чтобы быть собой. А я столько лет была не знаю даже кем. Тенью? Отражением? "Женой Сергея Петровича"?
Нина смотрела на подругу с восхищением. Куда делась та потерянная женщина, которая месяц назад рыдала на её плече? Перед ней стояла совсем другая Лариса — уверенная в себе, спокойная, красивая.
— Я тут на днях убиралась в шкафу, — продолжала Лариса, — и нашла свой старый блокнот. Знаешь, что там было написано? Список того, что я хотела сделать в жизни. Ещё до замужества писала. Там и путешествия, и танцы, и курсы фотографии. Всё, о чём мечтала. А потом вышла замуж — и словно забыла обо всём этом. Будто моя жизнь закончилась, а началась жизнь "жены".
Она достала из серванта потрёпанный блокнот:
— А теперь я решила — буду делать всё по списку! Вот прямо по пунктам. Сначала танцы, потом — фотография. А летом поеду в Питер — всегда мечтала увидеть белые ночи.
— Одна? — удивилась Нина.
— А почему нет? — Лариса пожала плечами. — Я больше не боюсь быть одна. Знаешь, одиночество — это не когда рядом никого нет. Это когда рядом есть кто-то, а ты всё равно чувствуешь себя одинокой. Вот как я с Сергеем — вроде и муж, и быт налаженный, а души нет. Пустота.
Она налила ещё чаю:
— А сейчас я чувствую себя живой. Понимаешь? Как будто проснулась после долгого сна.
За окном сгущались сумерки. В новой люстре (конечно же, с бирюзовыми плафонами) мягко мерцал свет. Лариса опустилась в любимое кресло — маленькое, уютное, купленное вопреки всем протестам Сергея ("Зачем нам ещё одно кресло? Куда ты его поставишь?").
— Знаешь, что самое удивительное? — сказала она, глядя на подругу. — Я вдруг поняла, что совершенно не скучаю по нему. Вот совсем! Даже не вспоминаю, представляешь?
— Может, ещё рано? — осторожно спросила Нина. — Всё-таки прошло не так много времени.
— Да нет, — Лариса покачала головой. — Дело не во времени. Просто я наконец-то увидела правду. Знаешь, как будто очки надела — и мир стал чётким. Я же любила не его, а какой-то образ. Придумала себе идеального мужа и пыталась под этот образ подогнать реального Сергея. А он просто был собой — эгоистичным, самовлюблённым мужчиной, который воспринимал меня как должное.
— Знаешь, — сказала Нина, допивая чай, — я тебе завидую.
— Чему? — удивилась Лариса. — Тому, что муж ушёл?
— Нет, — Нина покачала головой. — Тому, что ты смогла начать всё заново. Не сломалась, не опустила руки. Я вот думаю — а смогла бы я так?
— Сможешь, — уверенно сказала Лариса. — Каждая женщина может. Просто нам с детства внушают, что без мужчины мы — неполноценные. Что надо терпеть, прощать, подстраиваться. А на самом деле — надо просто жить. Своей жизнью, а не чужой.
Она подошла к серванту и достала бутылку вина:
— Давай выпьем. За новую жизнь!
— За новую жизнь, — согласилась Нина. — И за новую тебя!
Через неделю Сергей позвонил. Лариса как раз вернулась с занятий — руки в муке, фартук в шоколаде, на столе остывал свежеиспечённый торт.
— Лара, — его голос звучал непривычно неуверенно. — Можно с тобой поговорить?
— О чём? — спокойно спросила она, глядя на торт. Надо было ещё украсить верхушку — может, сделать шоколадные розы?
— Я тут подумал... — он запнулся. — Может, мы поторопились с разводом? Может, стоит всё обсудить?
Лариса улыбнулась. Ещё месяц назад она бы бросилась к нему — только позови! А сейчас...
— Нет, Серёжа, — мягко сказала она. — Не поторопились. Наоборот — запоздали. Лет на двадцать.
— Но как же, — он снова запнулся. — А как же все наши годы вместе?
— Они были, — просто ответила она. — И теперь их нет. Как и тех обоев, которые ты так любил. Знаешь, иногда нужно делать ремонт — не только в квартире, но и в жизни.
— А твоя Алёночка что говорит? — спросила она после паузы.
— Мы расстались, — признался он. — Она оказалась не такой, как я думал.
— Вот видишь, — Лариса посмотрела на свои руки в муке. — Всё правильно сложилось. Ты нашёл то, что искал, а я — то, что потеряла.
— Что потеряла?
— Себя, — просто ответила она. — Прощай, Серёжа. И спасибо тебе.
— За что? — изумился он.
— За то, что помог мне проснуться.
Она положила трубку и вернулась к торту. Шоколадные розы — это слишком банально. Сделает лучше россыпь маленьких незабудок из крема — голубых, как весеннее небо. Как её новая жизнь — лёгкая, свежая, полная надежд.
Вечером позвонила Нина:
— Ну как ты?
— Всё хорошо, — Лариса улыбнулась. – Сергей звонил, просил все вернуть. Знаешь, я думала, будет больно. А оказалось — никак. Он теперь как персонаж из старого кино — вроде и помнишь его, но уже без эмоций.
Она посмотрела на торт, украшенный голубыми цветами:
— Приходи чай пить! У меня тут такая красота получилась — сама себя превзошла!
— Прямо сейчас?
— А почему нет? — Лариса рассмеялась. — Жизнь слишком коротка, чтобы откладывать радость на потом. Я это теперь точно знаю!
Дарья Жукова
